Миф об «арзамасском восстании»
Лето 1918 года. В России полыхает гражданская война, вызванная узурпацией большевиками власти, разгоном всенародно избранного Учредительного Собрания, заключением позорного мира с Германией, больше похожего на безоговорочную капитуляцию, беззастенчивым грабежом населения во имя мировой революции. В августе, после падения Казани, штаб красного Восточного фронта переезжает в Арзамас. Город наводняют войска и бесчисленные тыловые учреждения. Среди них и ЧК фронта во главе с латышом Мартыном Лацисом.
Настоящее имя главы фронтовой ЧК Ян Фридрихович Судрабс. Он принадлежал к ближайшему окружению Дзержинского: был членом коллегии ВЧК, с мая руководил ведущим отделом по борьбе с контрреволюцией. В июле же именно ему поручили возглавить «Чрезвычайную комиссию на чехословацком фронте», единственном в то время, с подчинением чрезвычаек девяти губерний: Астраханской, Вятской, Казанской, Нижегородской, Оренбургской, Пермской, Самарской, Саратовской, Симбирской и Уфимской и «штабного» Арзамасского уезда.
В своей автобиографии Лацис-Судрабс писал, что родился в 1888 году в Лифляндской губернии, окончил приходское училище и с 15-ти лет пошёл работать учеником столяра. После неудавшейся попытки сдать экзамен в учительской семинарии, он бросил учёбу и работу и в 1905 году вступил в социал-демократическую партию, став членом боевой дружины и приняв активное участие в нападениях на войска и поджогах имений [98]. Затем – жизнь в подполье, агитация против войны с Германией, ссылка в Иркутскую губернию и бегство из неё, наконец, видная роль в октябрьском перевороте в качестве члена Петроградского ВРК.
Ненависть к России и террористическая закваска, приобретённая в бандах «лесных братьев», делают его самым одиозным фанатиком красного террора. Лацис широко пропагандирует расстрелы по социальному признаку и для возможно более широкого распространения своих садистских методик издает особые газеты. В еженедельнике «Красный террор», служившем инструкцией для губернских комиссий, он формулирует кредо чекиста: «Мы уже не боремся против отдельных личностей, мы уничтожаем буржуазию как класс. Это должны учесть все сотрудники Чрезвычайных комиссий и все советские работники, из которых многие взяли на себя роль плакальщиков и ходатаев. Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Советов оружием или словом. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл и суть красного террора. Прифронтовая полоса еще кишит белогвардейщиной. Здесь еще место красному террору. Да здравствует Красный террор!»
Красному фронту нужно всё больше войск. Для их пополнения в губернии, включая Арзамасский уезд, проводятся поголовные мобилизации. Население, уставшее от мировой войны и не желающее участвовать в братоубийственной бойне, отвечает массовыми протестами. В ответ Лацис и его подручный, местный реалист и глава уездной прифронтовой чрезвычайки Зиновьев, заливают город и уезд кровью. Чтобы развязать себе руки, чекисты фабрикуют дело о контрреволюционном заговоре в Арзамасе.
Массовые отказы от мобилизации начались в Новом Усаде, где собралось множество призывников из деревень одноименной волости. Оттуда движение перекинулось на Абрамовскую, Выездновскую, Каменскую, Коваксинскую, Красносельскую, Семёновскую, Чернухинскую и другие волости, где также собирались сходы с принятием резолюций с отказом от мобилизации. Видную роль в этом играла сельская интеллигенция, в среде которой было много молодых демобилизованных офицеров. Теперь их вновь гнали на войну, но уже со своим народом. Органы ВЧК прибегли к испытанному средству покончить с протестным движением – физической ликвидации его актива. С этой целью и был сфабрикован белогвардейский заговор.
Полного перечня жертв арзамасских убийств в доступных источниках нет. В докладе Нижгубчека сообщается, что только в сентябре в Арзамасе арестовано 303 и расстреляно 38 человек, в том числе бывших офицеров – 19, приставов – 8, агентов охранного отделения – 5, городовых и жандармов – 3, священник – 1, эсер – 1, железнодорожник – 1. В сентябре же крупные расстрельные списки по Арзамасу публиковали «Рабоче-крестьянский нижегородский листок» и «Еженедельник ВЧК». Расстрелы продолжились до зимы.
В областную Книгу памяти включены всего 18 арзамасцев, лишённых жизни в подвалах Арзамасской ЧК с августа по декабрь и оправданных ещё в первую волну реабилитации: В.А. Алексеев, И.М. Ажимов, И.М. Аргентов, Н.Т. Васин, протоиерей А.А. Воскресенский, Г.Ф. Глазков, Д.И. Гражданов, С.И. Евлин, А.П. Кузнецов, Н.И. Мурахин, В.А. Пахомов, А.А. Плакунов, В.Л. Самаров, И.И. Сивов, Ф.И. Чанов, С.Н. Чеботарев, В.И. Чичканов, И.Т. Щенников. Агроном и прапорщик военного времени из села Панова Петр Воскресенский в Книге памяти есть, но в его деле до недавнего времени содержался отказ в реабилитации на том основании, что он якобы оказывал карателям вооруженное сопротивление. Итого 19.
Однако большинство жертв огульных расстрелов осталось за рамками реабилитации 1990-х и начала 2000-х годов. Имена некоторых из них рассыпаны по приказам ЧК Восточного фронта, центральным и местным газетам, страницам Еженедельника ВЧК. Так, в Приказе № 15 фронтовой ЧК от 7 сентября отыщутся фамилии полицейских Михаила Сорохтина, Ивана Дроздова, Герасима Крачина, Владимира Лилова и жандарма Павла Бокалинова. Отдельным пунктом приказа оповещалось о расстреле – уже не за былой род занятий, а за контрреволюционную агитацию – семерых крестьян из селений Кичанзино и Четвертаково: Фёдора Корсакова, Ивана Архипова, Константина Нестерова, Николая Швецова, Андрея Рыбкина, Василия Головкина (бывшего городового) и Семёна Вертьянина.
Те же имена напечатали 17 сентября «Известия», добавив к ним расстрелянных «за попытку побега к чехословакам» офицеров Бахтина Иннокентия, Замятина Николая, Ключникова Андрея, Петрова Константина, Орлова Николая, Рыбакова Николая, Хрисогонова Владимира, Цывильева Степана, Черкасова Николая и Шмыкаля Иосифа. Расстрел также произвела ЧК на Восточном фронте. К слову, дублировавшая неделей раньше этот же мартиролог газета «Рабоче-крестьянский нижегородский листок» квалифицировала побег группы офицеров уже как «заговор против советской власти», а заодно сообщила места их службы (1-я Казанская рабочая дружина) и расстрела (станция Киря Московско-Казанской железной дороги).
В выпуске № 3 Еженедельника ВЧК, датированного 22 сентября 1918 года, есть также забытый составителями Книги памяти Михаил Гулин. А в № 6 этого необыкновенного печатного органа таковых обнаружится целый список, где фигурируют молодые офицеры и учащиеся Арзамасского реального училища, умелой рукой чекистов сведённые в мифическую белогвардейскую организацию «Против Советов». Большинство из них – члены уважаемых в городе семейств. Одним из главных руководителей организации назван Сергей Степанович Горьев, народный учитель, участник мировой войны, подпоручик. Далее идут Дмитрий Петрович Монахов – студент, подпоручик; братья Вячеслав и Константин Васильевичи Бебешины, – соответственно, студент и ученик реального училища; Николай Степанович Перяков – учитель, поручик, мобилизованный в отряд по охране железной дороги; Николай Иванович Терин – реалист, Алексей Николаевич Чичеров – студент; Петр Иванович Дергунов – «участник муромского восстания из отряда Сахарова». Газета сообщила, что все они расстреляны по приговору Нижегородской ЧК.
Таким образом, список только опубликованных имен участников арзамасского заговора, подвергнутых расстрелу, насчитывает 49 человек. Общее же их число, как видим, гораздо больше. Несоразмерность официальных и реальных цифр обнаруживается даже при поверхностном взгляде. В отчёте Арзамассой ЧК за сентябрь говорится о 19 расстрелянных в этот период офицерах, в то время как в газетах и Книге памяти можно найти только трёх (Алексеев В.А., Аргентов И.М., Воскресенский П.А.).
Вместе с тем в архивных документах по делу о заговоре проходит множество других лиц. В телеграмме от 10 октября 1918 года Зиновьев информирует председателя Нижгубчека Воробьёва о разоблачении как членов белогвардейской организации Николая Барминского, Алексея Бебешина, Алексея Коноплева, Михаила Лелелькина-Рунова, Владимира и Григория Мошенцовых, Николая Муренина, Алексея Порунова. А уже два дня спустя глава Арзамасской ЧК докладывает в Казань Лацису о расстреле десяти контрреволюционеров: Николая Барминского, Григория Белогузова, Дмитрия Гражданова, братьев Мошенцовых, Алимпия, Геннадия и Михаила Мухиных, Николая Мурахина-Чаркина, Ивана Сивова.
В фабрикуемое дело о белогвардейском заговоре вовлекались как военнослужащие штаба фронта, так и инструкторы формируемой в Нижнем Новгороде 11-й стрелковой дивизии, которые для оправдания расстрелов из красноармейцев превращались в белогвардейцев. Едва покончив с очередной расстрельной партией, Зиновьев, докладывая в Нижгубчека о задержании – с конца сентября по начало октября – «белогвардейцев» Ивана Славницкого и Михаила Лествицына, предлагает на основании их показаний арестовать новых подозреваемых из числа инструкторов Нижегородской дивизии: Сергея (Николаевича) Бебешина, Сергея Мошенцова, Д.М. Комиссарова, Алексея Коноплёва, Владимира Лалепкова-Рунова и Фёдора Чанова.
Инструктор 94 советского стрелкового полка Фёдор Чанов на следствии рассказал (а точнее, подписал сочинённое следователем), что был приглашён в белогвардейскую организацию сослуживцем В.М. Мошенцовым, после чего присутствовал на её собраниях с участием до 28 человек, где будто бы вырабатывался план идти на помощь муромским повстанцам. В упомянутой выше телеграмме Зиновьев просит Воробьёва выслать в Арзамас некоего Бабкина, видимо, также арестованного по данному делу, который, по мнению чекиста, мог бы выдать других, «польщённый надеждой остаться в живых». Мошенцов был арестован Арзамасской ЧК 27 сентября, Чанов – 6 октября, обоих препроводили в Нижний Новгород и содержали во 2-й губернской тюрьме на Новобазарной площади. Позднее Чанов был возвращен в Арзамас и 12 декабря расстрелян по приговору уездной ЧК за подписью Зиновьева.
Ближе к декабрю рамки заговора значительно расширились. Отношением от 8 ноября 1918 г. Иногородний отдел НГЧК в лице его заведующего В. Мовчана и со ссылкой на некое предписание ВЧК за номером 04709/35209 от 25.10.1918 просил Арзамасскую ЧК немедленно направить в Нижний Новгород «список из 397 лиц, подлежащих задержанию и аресту». Сколько в действительности людей перестреляла в то время Арзамасская ЧК, мы в точности не знаем, по доступным источникам удалось составить поимённый список из 70 человек. В основном это молодые офицеры военного времени, представители провинциальной интеллигенции, которые в ближайшем будущем могли бы принести много пользы Родине. Вместо этого их судьбы простым росчерком пера решались людьми вроде бывшего анархиста и уголовника Якова Воробьёва или недоучившегося реалиста Алексея Зиновьева.
Террор полыхал и в близлежащей округе. В Ардатовском уезде были жестоко подавлены волнения, также вспыхнувшие в связи с мобилизацией в Красную армию и в октябре 1918 года получившие особенно широкий размах в Дубовской волости. С приближением отряда ЧК во главе с А. Цыбиковым в Дубовке ударили в набат, после чего, согласно отчету губЧК, со всех сторон на помощь дубовцам сбежались вооружённые крестьяне, произошла перестрелка. По селу был открыт огонь, отряд ЧК с боем вошёл в Дубовку, от пуль двое местных жителей погибли тут же, по бегущим в лес также были сделаны залпы, убившие еще троих. В ходе прочёсывания местности производились многочисленные аресты. О расстрелах по горячим следам в документе упоминаний нет, сообщается лишь, что «виновные понесли должное наказание» и приводится только факт «расстрела на месте» военкома Майдановской волости Жарова.
На этом дубовская история не закончилась. Большую группу жителей уезда заключили под стражу, дело вела Ардатовская ЧК, вынесшая 28 октября 1918 года постановление о расстреле ещё четырех местных жителей: крестьян Егора Игнатенкова, Степана Зуева и Ивана Каленова (бывший полицейский) и священника дубовской Покровской церкви Алексея Николаевича Левашова. Исполнение приговора задержали, препроводив группу из восьми узников в губернскую ЧК. Видимо, из-за отсутствия улик интерес к ним у чекистов скоро пропал, и дело 10 декабря передали в губревтрибунал. Слушание коллегией НГРТ в составе Доманьского, Ансона, Дамбита и Захарова состоялось лишь 27 июля 1919 года, а еще четыре месяца спустя подсудимые были амнистированы, пробыв в тюрьме девять месяцев.
В Емангашах Васильсурского уезда 19 ноября 1918 г. в ходе учета хлеба произошёл инцидент с гибелью двух коммунистов. В ответ местные чекисты решили «провести массовый террор, отплатить за пролитую кровь лучших борцов за социализм». «Прибытие наше в Емангаши, – докладывал глава уездной ЧК Фёдор Фадеев, – заключалось в следующем: расстреляно в Емангашах в разных обществах 16 человек, в Верхнем Шалтыкове – 4 человека, в Нижнем Шалтыкове – 3 человека, и несколько человек было расстреляно егорьевскими коммунистами, количество которых выяснить пока не удалось. Арестовано кроме убитых 32 человека, из которых больше половины скоро будет подвергнуты той же участи, какой подверглись те негодяи, которые валялись на улице, как собаки». Доклад Фадеева заканчивался словами: «Прочь с дороги, не мешайте трудящемуся пролетариату ковать новое светлое царство социализма» [107]. Общее количество расстрелянных уездными чекистами в Емангашах составило около 50 человек, семерых лично застрелил Фадеев. Расстрелами и насилиями коммунистическая партия и её вооруженный отряд ВЧК закладывали в России фундамент светлого будущего.
Станислав Смирнов, специально для «Арзамасских вестей».
На снимках: таким был Арзамас в начале XX века; арзамасские коммунисты и чекисты, крайний справа – А. Зиновьев.
Примечание. В июле 2017 г. в Москве вышло обширное исследование «Политические репрессии в Нижегородской области 1917-1953 гг.». В книге, написанной коллективом нижегородских историков и краеведов (редактор-составитель С.А. Смирнов) 560 страниц, 50 уникальных фото. Издание приурочено к 100-летию Октябрьской революции и посвящено всем соотечественникам, павших жертвой большевистского террора. Справки по телефону 8-909-288-9850 (Станислав Смирнов).
« Через тернии правового цинизма Шесть десятилетий Второй областной »
