Вадим Рагулин: «Труд на земле дает свободу»
Он заметно отличается от остальных сельчан далекого села своей активной молодостью, нескончаемыми постоянными деревенскими делами, своеобразным характером и неустанными заботами об окружающих его людях. Знаю его как соседа в родном селе и давно хотел о нем написать. С постоянно занятым человеком встреча состоялась только на третий раз. Беседа взволновала и поразила, обнажив недюжинную натуру с простой ясностью мысли, крепко устоявшимися гуманными убеждениями и крепкой нравственной жизненной позицией. Знакомьтесь- Вадим Юрьевич Рагулин.
Простое обаяние села
Сын сельских родителей, уехавших в город, крестьянский внук, он с детства тянулся в деревню. Пареньку в ней было родней. Не дождавшись конца учебного года, уже в мае Вадим нетерпеливо уезжал к любимым деду и бабке. И вернувшись из армии, у мамы в Нижнем Новгороде он прожил ровно неделю. Уже на восьмой день свеженький дембель примчал в родной Николай Дар. Но работать пришлось в Нижнем Новгороде: полтора года трудился фотографом. Уже тогда он неудержимо стремился вперед. Мечтал об искусстве, хотел свершить что-то большое. Но мало было возможностей в тесной проявочной комнатушке, где он по вечерам после работы печатал большие снимки и клеил широкие панорамы. А тут как раз времена поддержки индивидуальной трудовой деятельности наступили. Зарплата невелика. На руках у овдовевшей матери еще три сестренки. Решили подработать. Купили патент, уплатили налоги и начали с мамой куртки шить и продавать. Зиму шили, а летом — опять в родную деревню, к огородам. Но только грядками не проживешь, и в селе шить приходилось. Выгодным было это дело. Но только на первых порах. Потом индивидуальный труд стал всё более и более осложняться: дорожало сырье, росли налоги, появилась сильная конкуренция на рынках и базарах, возникли проблемы со сбытом. Еще и работа приелась и надоела: монотонная, в тесной квартире, пыльная. Да и совесть заговорила: здоровенный детина — и курточками торгуешь! А деревня не отпускала, продолжала держать Вадима своим простым, но всесильным обаянием. Мать и сестра уезжала на зиму в город, а он оставался: сначала прожил и осень, а на следующий год остался и на зиму.
«Чересчур умный и грамотный»
Сначала попросили на Николайдарской ферме подсобного хозяйства железной дороги «Маломамлеевское» фляги возить. Возил Вадим днем, а вечером шил куртки. Потом и в пастухи переводили, и молодым телятам корм возил. Куда ни просили, за всё безропотно брался и работал, как надо, с полной отдачей сил.
Потом предложили должность заведующего животноводческой фермой. Задумался Вадим. С матерью посоветовался. Та поддержала. Принял у пенсионера ферму. Трудно было поначалу. Но за два месяца активный и работоспособный Вадим сумел всё схватить, познать производственные секреты и тонкости. И тут началось непонятное. Трудности возникли посложнее производственных. Начались придирки: отчет не так составляешь, не справляешься и т. д. Хотя отчеты раньше приходилось и посложнее делать. Не всем по нраву пришелся Вадим Рагулин. Поработать не дали: выжили. Почему же?
Смелый, молодой и трезвый, откровенный и прямой, Вадим никогда не мирился с недостатками и повсюду о них говорил. А кому это понравится? Никак не вписался он в не всегда трезвую трудовую компанию, работающую ни шатко, ни валко. Ведь всем известно, кто работает на ферме, кроме доярок-тружениц. Удивительно, но с такой компанией намного привычнее, спокойнее и легче. И прикрикнуть можно, и трехэтажным покрыть… А с этим принципиальным, не позволяющим даже кричать на себя, что делать? Не ко двору пришелся Вадим. Одна из главных специалистов так отозвалась о нем: «Чересчур умный и чересчур грамотный». А вот от таких-то и успела прочно отвыкнуть наша изрядно потрепанная колхозная деревня.
Опять лишний и ненужный
Махнул рукой на всё Вадим и уехал в соседний поселок Степана Разина. Там ему дали ставку фотографа в местном комбинате бытового обслуживания. Проработал год, любовь свою встретил. Но тут опять облом: переселяют фотографию поселка в совсем неприспособленное помещение, да и в любви разлад. Опять переезжает Вадим. Теперь уже в Нижний Новгород, с горя опять трудом лечится, месяца три шьет куртки. Но снова неотступно манит к себе деревня-мать! Вновь Рагулин в Скопинке (второе, народное название села Николай Дар). Вновь трудится рядовым в животноводстве, подменяя всех подряд, кто в отпуске. Одну зиму на откорме бычков зиму трудился. Да еще как! Там, где раньше бригада кормачей работала, Вадим справлялся на лошади один, неприподъемные тюки сена и соломы разделял на все поголовье. Опять работает, как вол. Но наступила весна, а с ней и хорошие привесы, и Рагулина опять увольняют и ставят на откорм другого, своего человека.Снова обвиняют Вадима во всех смертных грехах: и несуном, кому надо, обозвали, и лошадь он совсем загонял. Да уж, как и сам хозяин, много поработала животина! Рагулин успевал и на ферме один за бригаду сработать, и бабушек на уколы свозить в медпункт соседнего Малого Мамлеева. И опять грозят ему увольнением.
Попытался было объяснить всё руководителю, но директор подсобного хозяйства долго слушать его не стала, на слово поверив своим специалистам. Действительно, зачем каждого приезжего слушать? И вступилась было за него заведующая отделом кадров и другие, но Вадим понял, что если он и будет победителем, то только на словах. А на деле же так и так работать не дадут, выживут. Не стал ждать этого Вадим, ушел из хозяйства сам. Опять оказался ненужным, лишним, нелепым. Следующую работу нашел случайно: ушла с работы на пенсию заведующая местным клубом. Вадим и устроился. А тут и любимую встретил, свою верную, всё понимающую красавицу Светлану. Тоже, кстати, внучку крестьян, дочь уехавших в город родителей. Тут и решил Вадим, крестьянский внук, навсегда в деревне обосноваться. Поженились молодые, дети пошли.
Обид Вадим ни на кого не держит: давно уже всё переболело. Выше оказался человек всех этих нечистоплотных дрязг. Да ему и обижаться-то некогда. С утра в работе, занят постоянно. Что-то возит, пилит, строгает, стучит до вечера.
Деревенский корень
Дом успели купить Рагулины еще по приемлемой цене. А обустраивать всё хозяйство пришлось своими руками. Вадим полностью перебрал крышу, срубил во дворе конюшню, Затем баню сотворил, мастерскую, курятник большой навес-сенохранилище. И всё своими руками, практически один. Где же научился прежний горожанин? Умные да работящие быстро учатся, всё на лету схватывают. А советы давал Вадиму сам дед Федор Крутой, сосед, старинный плотник, родившийся еще при царе, в начале прошлого века.
Обрастают хозяйством Рагулины, возделывают два участка земли общей площадью 30 соток, завели двух коров, поросенка, кур, собаку. С обустройством в деревне постоянно транспорт нужен. А с ним туго в далеком селе. За лошадью набегаешься, напросишься досыта. И решил Вадим свою лошадь купить. Скопил миллион (Не деноминированные деньги тогда до 1998 года миллионами были), пошел в соседнее село: благо там лошадей-жеребят подавали. А жеребят уже нет — всех разобрали. Хозяин предлагает: бери взрослую лошадь! А она на два с половиной миллиона тянет! Что же делать?
Вернулся Вадим в свое село и, как некрасовский Ермила Гирин в поэме «Кому на Руси жить хорошо», пошел по народу с шапкой. Вадиму доверяли все. Набрал еще полтора миллиона, пригнал хорошую, рослую кобылу. Долго был должен Вадим людям, но не по своей вине. Можно было с ними и побыстрее рассчитаться. Но сердобольные селяне … не берут деньги:
– Ты же сам без денег маешься! Они вам нужнее. Отдашь потом, когда разбогатеешь.
Так поступать могут у нас только добрейшие и чистейшие деревенские люди, не запачканные капиталистической рублевой зависимостью и долларовой грязью.
Деревня ближе к правде и справедливости
Известно, какие жители в нашем отдаленном селе остались: сплошь престарелые одинокие бабушки, для которых большая трудность ведро воды из колодца принести, в магазин дойти. И совсем неразрешимыми проблемами встают перегоревшие пробки, предохранители, неколотые дрова, невспаханный огород, купленный в магазине мешок муки и т. д. И здесь никому и ни в чем не отказывает Вадим. Его лошадь — и пассажирский, и грузовой транспорт для всех. А сам он и возчик, и грузчик, и пахарь, и дровосек, и плотник, и кровельщик. А всё это поистине бесценно для одинокой престарелой бабушки в деревне.
А вот какой интересный и показательный эпизод случился с Вадимом. Обещал он с соседом дрова бабушке привезти. Выпил сосед бабушкину бутылку-магарыч, и расхотелось ему в лес тащиться. Пришлось Вадиму уговаривать соседа привезти дрова за следующей, уже собственной бутылкой. Уговорил. Привезли.
Не все принимают и понимают Вадима. Даже в семье были разногласия: «Другим помогаешь, а дома ничего не успеваешь!» Вадим возражает:
– Неужели не понимают: чем больше я помогу людям, тем больше они мне помогут!
Прав мужик! «Да не оскудеет рука дающего!» Нетленна старая библейская мудрость!
Неужели так бескорыстно и работает? Нет, конечно. Но бывает по-разному. Кому и за так: деньгами раньше выручали, картошку свою мелкую Вадиму для скотины отдали. А кому и за деньги. Без зарплаты долго жить с семьей даже в деревне невозможно. Но не обопьет три-четыре раза, как нередко бывает это в деревне с помощниками-пьянчугами.
Откуда же такое уважение и доброта к ближнему? Что же поддерживает его убеждения и дает силы? Как и всякого крестьянина, Вадима питает деревня, земля и неустанный, постоянный труд. На недоуменные вопросы многих, почему он обосновался в деревне, Вадим в ответ и шутил:
– Народу в деревне меньше, на ноги меньше наступают!
И серьезно размышлял:
– Деревня — мое родное место. Здесь я живу своею жизнью, в селе мне легче быть самим собой. Люди должны сами отвечать за свои поступки, за будущее своих детей. Ведь в семье не так много проблем, решение которых от тебя не зависит. Здесь сам промахнулся — сам и виноват. Человек должен быть свободным. Труд на земле и дает эту свободу: как поработаешь, так и полопаешь. Пусть я буду голодный, но свободный. Сразу всё не получится, но надо работать: чтобы средства были, тепло в доме, вода на кухне. А как хорошо жить и чувствовать: ты прожил день своим трудом, многое успел и сумел. Это так приятно! Нет и не может быть такого чувства в городе. По мне и не найти лучшего , чем жить с семьей на земле. На земле рождены, землею научены, в землю и уйдем. Помощница-жена рядом, дети, мама. С ними легко. А люди в селе какие хорошие! Все помогают, чем могут! Жить по правде. А сколько раньше было лжи, начиная со школы? Я понял: деревня на земле ближе к правде, к справедливости. Со временем я всё больше и больше чувствую: здесь моя основа, здесь истина.
А я думаю: жить по-правде — какое простое прекрасное и высокое стремление человека! А как легче и радостнее так жить! А цель в жизни? Есть она у Вадима:
– Своим примером хоть немного перестроить людей. Если у двух человек, благодаря мне, хотя бы что-то изменится к лучшему, я не зря прожил жизнь.
Благороднейшее стремление. Откуда оно? Есть еще один мощный, живительный источник.
Вера нужна каждому
Человек с такими глубоко гуманными взглядами и высоконравственными убеждениями безбожником быть не может. Рагулин — человек верующий, каким всегда был русский крестьянин. Истоки просты: и бабушка, и мать Вадима верили во Христа. В детстве он больше внешне наблюдал иной таинственный и интересный мир веры и церкви. В юности же душой проникся православием. А село подвинуло его к познанию Бога:
– Деревня к Господу всегда была ближе. Вера нужна каждому, всем людям. Чтобы не переродиться, не оскотиниться окончательно, надо веровать. Верующий человек никогда плохого не сделает, не обманет, не солжет. Такой человек надежней брата. Узы, связывающие верующих гораздо теснее.
Глубоко и оригинально оценивает Рагулин и наше лихолетье.
– Только на себя смотри и с себя начинай. И сваливать не на кого. Любого мэра и президента выбирай, но всё зависит от человека. В деревне не можем добросовестно поработать и быт наладить. Даже в семье не научились по-хорошему жить, на себя потрудиться, нормальный дом обустроить, детей работящих да здоровых воспитать и вырастить. Чего же тогда говорить об огромной нашей стране? Откуда ждать хорошей жизни? Поэтому у нас всё и худо, потому что сами худые. Какие люди — такая и их жизнь.
Крестьянская сила
С той встречи и беседы с Вадимом утекло немало времени. Оно многое изменило в жизни села. Одно к лучшему, другое к худшему. Судите сами, чего больше. Исчезло подсобное хозяйство «Маломамлеевское». Растащили его в нашем невиданном бардаке хозяева-инвесторы. Работать стало совсем негде. Сельский клуб, стоящий уже без окон, сгорел. Работать стало вообще негде. Но хлопоты и труд с дровами отпал: по всему селу протянулись трубы природного газа. Бабушки стали еще старее, многим уже не до огородов. И продолжает помогать им Вадим с женой Светланой. Теперь ухаживают за ними, как за больными. Некоторые из них уже лежачие, есть и уже ушедшие в мир иной. Хорошо, что за ними следит социальная служба района и платит Рагулиным за уход какие-то небольшие деньги. Лошадь продал Вадим: очень дорого стало содержать ее без колхоза на покупных кормах. Кобылу заменил в огороде мини-трактор, а на дорогах – «Жигули». И сыновья уже взрослые, учатся, а старший уже и работает. Не пошли они по крестьянскому пути. И это объяснимо и понятно: никому не нужен у нас в стране крестьянин. Да и как работать в аграрном секторе, когда сельхозпроизводства нет в селе, поля заросли бурьяном и кустарником, а фермы порушены? Как Мамай прошел по деревне! Надлежащих условий для работы, да и для жизни в селе нет. Да и с кем работать? Со стариками, прикованными к постели? Ждать массы успешно работающих крестьян в брошенных и разоренных селах наших — дело наивное и безнадежное. Остались там лишь редкие исключения, единицы, чудаки фермеры, трудоголики и фанаты. Но таких всегда было очень мало среди людей. Их в каждом районе перечислишь на пальцах одной руки. А Вадим Рагулин — обычный, простой селянин, «святой и грешный русский чудо-человек», как сказал о Тёркине Александр Твардовский. И грехов у него хватает. Но все же, как и всякий человек, особенный: недюжинный, основательный и неординарный.
Александр КРЫЛОВ.
Фото автора.
Вадим Юрьевич Рагулин с женой Светланой.
