Лев Арбатский. Жертва клеветы
Лет пятнадцать назад мне попали в руки несколько общих тетрадей, где аккуратным почерком были записаны лекции по педагогике, и сборник речей И.В. Сталина с различными пометками. Принадлежали они заведующему кафедрой педагогике Арзамасского государственного педагогического института кандидату педагогических наук Льву Васильевичу Арбатскому, где он проработал более двадцати лет. Наверное, кто-то из старшего поколения арзамасцев или выпускников вуза еще помнит его, но мало кто знал тогда, какой жестокий удар был нанесен ему в конце 1930-х годов.
Первые шаги на ниве просвещения
Родился Лев Васильевич в 1895 году в Сибири, подростком четыре года работал по найму – батраком, потом учеба в Иркутской учительской семинарии и вступление в ряды ученической эсеровской группы, где прибывал в 1914 – 1915 годах. В том, что девятнадцатилетний юноша подался к социалистам – революционерам, не было ничего удивительного, в ту пору эсеры пользовались, куда большим авторитетом у крестьянства, чем социал-демократы. Однако в эсерах он долго «не засиделся», и впоследствии примкнет к большевикам. Но это будет уже после Октября 1917 года, а пока, после окончания семинарии, он с 1916 года работает учителем начальных классов, заведующим начальной школой в Киренском уезде Иркутской губернии. Его заметили, и весной 1918 года на Киренской уездной учительской конференции Арбатский был избран кандидатом в комиссары по народному образованию Киренского уезда.
Лев Васильевич принимает непосредственное участие в организации первых органов советской власти в Мартовской волости, а в 1919 году возглавил в волости подпольную большевистскую организацию, в качестве председателя военно-революционного комитета района восстания, охватившего четыре волости Киренского уезда, принимал участие в организации партизанского движения против белогвардейцев.
В июне 1920 года Арбатский был принят в члены РКП (б), в сентябре назначен заведующим Киренским уездным отделом народного образования. О том, как это произошло, находим в воспоминаниях первого комиссара просвещения уезда Михаила Николаевича Эшке: «В 1920 году, когда в крае была окончательно установлена советская власть, в Киренск из Комиссариата просвещения пришли инструкции по организации школьной сети, стали готовиться к первому советскому учебному году. Не было учителей, школьных помещений, а открыть школы надо было во всех деревнях. Учебники давали по одному на школу. Как это было? Формировалась бригада из активистов учителей, представителей ревкома, которые отправлялись по деревням. Разговаривали с жителями, находили подходящее помещение, оставляли одного учителя. Остальные ехали в другую деревню… Когда я стал председателем ревкома, мне некого было поставить на отдел народного образования. Многие учителя были еще в оппозиции и с нами работать отказывались. Тогда я пошел в учительскую семинарию, побеседовал с выпускниками о задачах народного образования. Они восторженно приняли мероприятия уездных советских властей и изъявили желание работать, где угодно. Одного из них, Понамарева Леонтия Михайловича, я пригласил работать в отдел народного образования. Он заведовал отделом больше месяца, а потом выпросился на учительскую работу. На заседании ревкома решили поставить заведующим отделом Арбатского Льва Васильевича…»
В этой должности он проработал до сентября 1923 года. И успел за три года сделать многое. Достаточно сказать, что на 1 сентября 1921 года не без его участия в уезде было открыто 130 школ, к работе приступили 197 учителей. И не было ничего случайного в том, что в 1923 году Арбатского пригласили возглавить подотдел социального воспитания Иркутского губернского отдела народного образования.
Талантливый руководитель
Понимая, что знаний, приобретенных за два года в учительской семинарии, явно недостаточно, чтобы стать хорошим учителем, Лев Васильевич в 1925 году поступает на педагогический факультет Иркутского университета и одновременно работает заведующим школами первой и второй ступени в городе Иркутске. Однако завершить учебу не удалось, он уже был на третьем курсе, когда в 1929 году последовало новое назначение: создать и возглавить отдел народного образования Куйтунского опытно-показательного района. А в декабре того же года по рекомендации Сибирского краевого комитета партии в числе пятидесяти учителей-коммунистов направлен в Ленинград для учебы в аспирантуре Государственного института научной педагогики. После ее окончания в 1932 году Арбатский был оставлен в институте старшим научным сотрудником и заведующим сектором подготовки научно-педагогических кадров. Но уже в марте 1933 года назначен директором Ленинградского областного педагогического института.
В октябре 1934 года коммуниста Арбатского направляют в Рязань, где он должен был возглавить педагогический институт. Перед новым директором стояла задача в сжатые сроки значительно увеличить число студентов, так как в глубинке ощущалась острая нехватка учителей. В институте появились рабфак и отделение заочного обучения, к началу 1940-х годов начали действовать следующие факультеты: физико-математический, естествознания, истории, русского языка и литературы. В это время в вузе обучалось более 1000 студентов и работало 88 преподавателей. О себе в Рязанском пединституте Лев Васильевич оставил память как талантливый руководитель, человек высокой образованности и большой личной культуры.
«За неразоблачение действий врагов народа…»
Казалось, в его жизни все складывалось наилучшим образом. Но на дворе была вторая половина 1930-х годов, и всю страну захлестнула волна массовых репрессий. Не обошла она стороной и Рязанский педагогический институт. Арбатский, видимо, считавший, что его революционное прошлое и борьба в Сибири с белогвардейцами, его авторитет директора и члена партбюро вуза должны возыметь какое-то воздействие на следователей, попытался, было, отвести от преподавателей и студентов «карающий меч» пролетариата, уберечь их от НКВД. Да только у рязанских чекистов была одна задача: искать врагов народа, даже там, где их нет, – ради галочки, ради цифры, ради отчета. В результате навлек беду на свою голову: 11 июля 1938 года его исключили из членов ВКП (б) «за неразоблачение действий врагов народа, непринятие мер по сигналам студентов и парторганизации об антисоветской деятельности в институте, за защиту и покровительство врагам народа Федоровскому, Дворнику и другим». Следом завели уголовное дело по «модной» тогда статье 58 – контрреволюционная деятельность.
Как велось следствие, как добивались признательных показаний, вернее сказать, выбивались, можно только догадываться. К тому есть все основания: в 1939 году Л. В. Арбатский отказался от своих прежних показаний, заявив, что он в начале следствия «дал на себя и на других товарищей неправильные показания, в силу недозволенных методов ведения следствия». И все-таки следствие продолжалось еще год, но ничего не смогло доказать. 25 июня 1940 года постановлением военного прокурора Московского военного округа судебно-следственное дело на него прекращено.Однако ни о каком возвращении в Рязанский педагогический институт не могло быть и речи – репутация все-таки оказалась подмоченной, в партии Арбатский не был восстановлен «по мотивам притупления политической бдительности». Бывшему директору института нашлось лишь место учителя истории в школе в поселке Рыбное.
В годы войны, на фронт его не взяли по зрению, Лев Васильевич находился в Рязанской области, работал преподавателем, директором школы. Был награжден медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.». С 1 сентября 1946 года начал преподавать в Арзамасском учительском институте, где проработал до 20 апреля 1960 года. Здесь в 1947 году его вновь приняли в партию. В 1951 году защитил кандидатскую диссертацию. Скончался Л. В. Арбатский в 1965 году.
Нездоровая обстановка в партии
История Абатского не была единичной, и далеко не все подобные случаи завершались освобождением следственными органами оклеветанного человека. Безнаказанность, с которой исключали из партии коммунистов, свидетельствовала о нездоровой обстановке, сложившейся в партии. Дошло до того, что вопрос о массовых чистках вынесли на XVIII съезд ВКП (б), состоявшийся в марте 1939 года. Секретарь ЦК Жданов заявил: «Метод массовых чисток, вводя определенный стандарт, подгоняя людей под определенную мерку, способствует формальному подходу, не дает возможности в полной мере осуществлять партийную установку о внимательном отношении к членам партии, к работникам и на практике зачастую ведёт к ущемлению прав членов партии… При массовых чистках имели место многочисленные необоснованные исключения из партии». И он привел немало фактов, когда ревнивые доносители клеветали на честных людей. Вот лишь некоторые выдержки из его доклада.
«В Архангельской партийной организации был, например, разоблачён такой злостный клеветник, как Прилучный, который написал 142 заявления на коммунистов, и ни одно из них не подтвердилось».
«В Ленинграде в течение долгого времени орудовала антипартийная группа Напольской, которая усердно «организовывала» компромат на честных коммунистов, писала на них заявления в НКВД и добивалась избиения честных людей. Этой группой были оклеветаны несколько десятков честных людей».
«Гладких, бывший секретарь Ровдинского РК ВКП (б) Архангельской области, давал задания каждому коммунисту найти врага народа и предупреждал заранее, что «перегибов от этого никаких не будет».
«В Ключевском районе Актюбинской области врагом народа Песковской было организовано исключение из партии 156 коммунистов, что составляло 64% всей организации».
«…в одном из районов Киевской области был разоблачён клеветник Ханевский. Ни одно из многочисленных заявлений, поданных Ханевским на коммунистов, не подтвердилось. Однако этот клеветник не потерял присутствия духа и в одном из своих «разоблачительных» заявлений в обком КП (б) У обратился с такой просьбой: «Я выбился из сил в борьбе с врагами, а потому прошу путёвку на курорт» (смех в зале)».
Эти примеры Жданова были дополнены рядом ораторов в ходе дискуссии по его докладу. Первый секретарь Орловского обкома партии В.И. Бойцов сообщил, что «в Никольском районе клеветник, бывший член партии Сапрыкин, оклеветал 50% партийной организации всего района». Второй секретарь Ленинградского обкома партии Т.Ф. Штыков сообщал: «На заводе имени Карла Маркса один из членов партии подал большое количество заявлений на честных партийцев, причём в каждом заявлении обвинялось по 20 и больше человек. Он писал и на тех, которые живут с ним в одной квартире, и на тех, которые работают вместе с ним. Писал он даже о том, что его соседи разговаривают шепотом, а значит, по его мнению, утаивают что-то от нашей партии. Таким образом, он оклеветал много честных людей».
Как отмечалось на съезде, особенно большие размеры приняло исключение из партии по мотивам «связи» с врагами. На этом основании было огульно исключено из партии немалое количество честных работников. Только за 1935-1936 года, указывалось еще на февральско-мартовском пленуме ЦК (1937 год), из рядов ВКП (б) выкинули 300 тысяч. А за исключениями из партии следовали аресты. На XVIII съезде ВКП (б) было принято решение о прекращении чисток в партии и наказании виновных, что остановило лавину доносов от карьеристов и лакействующих граждан, а так же позволило выпустить на свободу сотни честных людей или прекратить следственно-судебные дела в их отношении.
Можно предположить, что весть о XVIII съезде ВКП (б) каким-то образом проникла сквозь стены рязанской тюрьмы, и Л.В. Арбатский воспользовался этой ситуацией и отказался от своих прежних показаниях, чем спас не только себя, но и товарищей по институту.
Вячеслав Панкратов.
Фото из музея Арзамасского филиала ННГУ
им. Н.И. Лобачевского.
« Нижегородские депутаты разработали поправки к закону о ГОЗе Кожинская грязь лечебная? »
